Путин и венедиктов поносом

Венедиктов объяснил «МК» резкость Путина, а Акунин – возможные темы для отдельного разговора с премьером

На встрече с руководителями крупнейших СМИ в Ново-Огареве 18 декабря премьер Владимир Путин резко отозвался об эфире на «Эхе Москвы» и протестных мотивах Бориса Акунина. Прозвучавшие на «Эхе» рассуждения о том, что нам не важно, на каком расстоянии будут располагаться элементы американской ПРО, премьер назвал «обслуживанием внешнеполитических интересов одного государства в отношении другого, в отношении России». А писатель Борис Акунин («в миру» Григорий Чхартишвили) как этнический грузин, по мнению ВВП, не мог «не воспринимать действия России во время известного кризиса и событий на Кавказе, по сути, вооруженной борьбы между Грузией и Россией». Г-н Венедиктов и г-н Акунин прокомментировали для «МК» свое общение с премьером.

Премьер назвал эфир «Эха» неприличным, а мысли выступавших на радио – «бредятиной». Помянул он и комментарий слушателя на сайте «Эха»: «За Путина голосует быдло, а статью его я и не читал».

«Вы на меня обиделись, чувствую», – сказал после этого ВВП главреду «Эха». «Да, я обиделся», – ответил Венедиктов. «А я вот не обижаюсь на вас, когда вы меня там поливаете поносом с утра до вечера», – парировал премьер. «Я пошутил, я не обиделся», – пошел на попятный журналист. Так обиделся или нет?

– Путин спросил,обиделся ли я, совершенно неожиданно, – заявил г-н Венедиктов «МК». – На самом деле расстроился, потому что премьер, который, безусловно, является экспертом в области ПРО, поймал нашу станцию на некачественной работе. Я стал судорожно думать, как отмазаться, потому что считаю «Эхо» качественным медиа. К тому же мне было неприятно за то, что кто-то из наших блогеров написал, будто за Путина голосует лишь быдло. Да, я обиделся, но скорее на себя, а не на премьера. На него чего обижаться-то!

– Когда же был этот злополучный эфир?

– Я нашел его, это было 4 января. Там выступали мною очень уважаемые два эксперта – Александр Коновалов, директор Института стратегических исследований, и Александр Гольц, ведущий военный журналист. Вот поэтому я вчера и позвал к нам на радио спецпредставителя президента по ПРО Дмитрия Рогозина (он сохранил за собой эту должность), чтобы тот изложил государственный взгляд, ту точку зрения, которая, наверное, близка премьер-министру. Таким образом, наши слушатели смогли всё сравнить.

– А про «поливание поносом» – это как вам?

– Он просто повторил то, что уже говорил в 2008 году. Потом, уже в закрытой части, он несколько раз возвращался к этому термину, сказав, что «меня поносит ваша радиостанция». То есть речь шла о поношении, а не о поносе в том смысле, в каком многие считают. Конечно, это тоже неприятно, но наши гости поносят друг друга, всех кого не лень, но это площадка для высказывания мнений. И все-таки, мне кажется, Путин не обидеть хотел, а обиду высказал…

А вот что сказал вчера «МК» Борис Акунин.

– Намекнуть на то, что я враг России из-за моего грузинского происхождения, – это обычный путинский прием «добродушного очернения» оппонентов. Точно так же Владимир Путин со снисходительной улыбкой рассказывал, что «понимает» участников митинга на Болотной, ведь им-де платят «маленькую денежку».

– Если ваша встреча с Путиным состоится (ведь как сказал премьер – «мы готовы дискутировать в том числе с несистемной оппозицией») – каков главный тезис, который он должен от вас услышать?

– Личные выпады – это ерунда, не стоит внимания. Важно то, что у общества к Путину накопилось очень много неприятных вопросов. Кто именно задаст их ему, глядя в глаза, не столь важно. Можем и мы с Дмитрием Быковым. Точный список вопросов мы согласуем с остальными учредителями Лиги избирателей. Только, знаете, я сильно сомневаюсь, что диалог состоится. Думаю, это было сотрясание воздуха. Поглядим, последует ли официальное приглашение.

Премьер РФ Владимир Путин вчера встретился с главными редакторами газет, журналов и телевидения. Самым интригующим получился диалог Владимира Путина с главным редактором “Эха Москвы” Алексеем Венедиктовым, по поводу радиостанции которого премьер сказал, что она поливает его поносом с утра до вечера, а он и не обижается. С подробностями из Ново-Огарево — специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

Встреча, как сказал Владимир Путин, была инициирована некоторыми из присутствующих (очевидно, он имел в виду Алексея Венедиктова, который потом даже благодарил премьера, что тот так оперативно откликнулся: скорее всего, разговор произошел на вручении правительственных наград журналистам неделю назад).

Оперативно был организован и кейтеринг фирмы “Конкорд”, не в первый раз обслуживающей властные интересы. В Ново-Огарево приехали все без исключения приглашенные: ни у кого в этот вечер не нашлось более важных дел.

Премьер рассказал, что он специально попросил своих сотрудников оставить граждан страны в покое и, видимо, не терзать предвыборными атаками их ослабевший и расшатанный за время новогодних праздников разум.

— Но мы неизбежно вкатываемся в предвыборную президентскую кампанию, появляются новые вызовы (на которые Владимир Путин, как показала и вчерашняя встреча, намерен немедленно отвечать). Но есть и базовые ценности (то есть одна из цикла анонсированных Владимиром Путиным статей, которые должны появиться в прессе до 4 марта, будет называться “Не могу поступиться принципами!”).

Главный редактор “Независимой газеты” Константин Ремчуков спросил, собирается ли Владимир Путин считать своими приоритетами установление справедливой судебной системы и создание реальной конкурентной среды для частного бизнеса.

— Перед тем как войти в этот зал, я и занимался этим,— заявил Владимир Путин.

— Продвигали частный бизнес? — переспросил господин Ремчуков.

— Сидел и занимался за столом,— разъяснил премьер. Очевидно, писал очередную статью (и если о соблюдении интересов частного бизнеса, то, возможно, в газету “Коммерсантъ”).

И Владимир Путин неожиданно обрушился с жестокой критикой на несправедливую приватизацию в 1990-х. Он объявил ее нечестной, потому что “кто-то, кто был тогда поближе к государственной собственности, оттяпал себе многомиллионный кусок этой собственности”.

— И сегодня кто-то должен на новоиспеченного миллиардера батрачить! — раздраженно закончил премьер.— Эти непонятные даже человеку с высшим образованием залоговые аукционы!..

Мысль, конечно, резанет по сердцу тяжким воспоминанием всех, кто тогда был далеко от госсобственности.

Впрочем, оказалось, что едва ли не главной своей задачей в ближайшие шесть лет Владимир Путин считает изменение этой ситуации.

— Это обязательно надо поменять,— заявил он.

Вряд ли речь идет о пересмотре результатов приватизации 1990-х. Скорее, господин Путин намекнул на новую масштабную приватизацию, в которой сможет поучаствовать средний класс (премьер насчитал, что его сейчас 30% в стране). И это теперь следует считать пунктом его предвыборной программы. Надо признать, этот пункт заинтересует даже больше, чем 30% населения.

О судебной системе после уточняющего вопроса господина Ремчукова Владимир Путин тоже пообещал побеспокоиться, но было видно, что она волнует его не в первую очередь.

Гендиректор НТВ господин Кулистиков считает, что в центре общественного внимания в ближайшие недели, безусловно, окажется то, как будут проведены президентские выборы.

— Думаю, большинство предпочтет вас, Владимир Владимирович! — честно, прямо в глаза премьеру сказал Владимир Кулистиков.— Как вы на следующий день после выборов докажете моему другу Венедиктову, что выборы прошли честно?

Одной фразой Алексея Венедиктова сделали главным оппозиционером на этой встрече сторонников Владимира Путина. Он автоматически становился человеком, который ни за что, ни при каких обстоятельствах не поверит в честность выборов.

— Я не думаю,— ответил Владимир Путин,— что надо будет что-то доказывать (а лучше все-таки думать об этом и готовиться.— А. К.).

Владимир Путин еще раз повторил, что не держится за власть (такое впечатление, что это власть держится за него, иначе отчего они никак не могут расстаться друг с другом?) и что для него самое важное — что он сможет сделать для страны, пользуясь этой властью.

— Я готов к максимальной прозрачности,— заявил премьер.— Я сам хочу знать реальный уровень моей поддержки… Вы знаете, я предложил поставить веб-камеры… Ясно, что будут оппоненты, которые в любом случае станут говорить, что выборы были нечестные. Но и они должны учитывать мнение большинства.

Алексей Венедиктов, слегка пострадавший от мимолетного замечания Владимира Кулистикова, ответил ему тем, что тоже назвал гендиректора НТВ своим другом. Скорее всего, невольно у него получилось следующее: да, если у такого, как я, вот такие друзья, то сами делайте выводы по их поводу.

Статью Владимира Путина Алексей Венедиктов предложил обсуждать премьеру не только со сторонниками, но и с критиками.

— Вы же здесь присутствуете! — засмеялся премьер.— Значит, я так и делаю.

Он с удовольствием продолжил линию, подначертанную Владимиром Кулистиковым.

Господин Венедиктов привел в пример слова финского премьер-министра на Гайдаровских чтениях — насчет того, что хоккеисту надо быть не в том месте, где шайба, а в том, где она окажется через несколько мгновений.

— Он просто молодец! — произнес Алексей Венедиктов.

Совет между тем не понравился Владимиру Путину:

— Да он издевается над нами! Они у нас в последнее время в хоккей выигрывают, и он специально выбирает те виды спорта для сравнений, где они победители!

Больше всего, рискну предположить, Владимиру Путину не понравился совет играть на опережение. Он же и сам знает, как, где, с кем и во что играть.

Господин Венедиктов вспомнил про только что созданную Лигу избирателей.

— Вот они не все вас любят! — сказал он премьеру.

— То есть кто-то все-таки любит,— извлек из его слов нужный смысл Владимир Путин.

— Их надо приглашать к диалогу,— предложил Алексей Венедиктов, который, похоже, сейчас уже выступал как посредник между властью и оппозицией (за лавры посредника сейчас бьются и бывший министр финансов Алексей Кудрин, и уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, и многие другие люди).

— А мы их приглашаем. Было вручение правительственных премий в области журналистики. А они не приходят,— пожал плечами премьер.— Не пришли! У вас на сайте (“Эха Москвы”.— “Ъ”) я увидел один комментарий: “За Путина голосует быдло! А статью его я и не читал!”. Это что за отношение к гражданам страны?!. И не один раз приглашали некоторых!.. Я приглашаю — они не приходят.

И премьер добавил, что он, например, любит писателя Акунина (похоже, без взаимности).

— Он, насколько известно, этнический грузин,— продолжил премьер.— Он мог не воспринимать действия России в южноосетинском конфликте. Но наших людей убивали там! А что нам надо было делать?!

Перед нами сейчас был оправдывающийся Владимир Путин, зрелище, прямо скажем, нечастое:

— Это же не мы нарушили договоренности в международных правовых документах! А система ПРО? Для нас небезразлично, где появятся элементы этой системы. В Грузии? Тогда мы должны будем нацелить наши ракеты на Грузию? А что же нам остается делать?! Да со всеми мы готовы дискутировать!..

Владимир Путин признался, что редко читает газеты, слушает радио, смотрит телевизор. Времени-то нет! Но недавно наткнулся на одну радиостанцию, по несчастливой или, наоборот, счастливой случайности это оказалось “Эхо Москвы”. В тот момент у Владимира Путина было, видимо, хорошее настроение, потому что в первые январские деньки он оказался с Дмитрием Медведевым в Сочи и даже на лыжах покатался. А потом вот включил в машине радио. И что же он услышал?

— Я даже не знал, что это ваша радиостанция! Там такая бредятина была! Разговаривают эксперты и говорят, что для нас не важно, на каком расстоянии от России будут стоять противоракеты! Да как же это не важно?! Я потом лежал в кровати и думал: эти люди называют себя экспертами, и они, наверное, понимают суть вопроса на самом деле. И я думал: это ведь не информация, это обслуживание интересов одной страны… Вообще, это неприлично. Мне так кажется! — с неожиданной улыбкой закончил премьер.

— Вы за кого будете голосовать? — вдруг спросил он.

— Я с 1996 года не голосую,— ответил Алексей Венедиктов.

— Да вы, похоже, обиделись?

— Я? Да, я обиделся,— признался главный редактор “Эха Москвы”.

— А зря,— заключил премьер.— Я же не обижаюсь, когда вы меня на вашей радиостанции поливаете поносом с утра до вечера!

— Да я пошутил. Я не обиделся,— произнес господин Венедиктов.

— А я не шучу,— закончил эту дискуссию господин Путин.

После этого встреча продолжилась в закрытом режиме.

29 августа премьер-министр Владимир Путин вызвал 35 руководителей ведущих российских СМИ в свою курортную резиденцию в Сочи и впервые за пять лет пригласил редактора “Эхо Москвы” Алексея Венедиктова – для того, чтобы сделать выговор. Путину не понравилось освещение войны в Грузии на “Эхо Москвы”. Венедиктов подтвердил, что был вызван на ковер Путиным в Сочи и сказал, что не согласился с некоторыми из жалоб Путина. Ему было позволено объяснить свою позицию. Но Путин выразил свое неудовольствие радиостанцией еще более жестко и резко – в частной беседе, приводит “Коммерсант” перевод статьи издания The Washington Post.

По словам Венедиктова, Путин указал на проблемы с освещением станцией войны в Грузии, включая и заявление одного из репортеров, который называл российских солдат вражескими и сообщал о передвижениях войск, используя только грузинские данные.

“Было неприятно публично выслушивать это, и еще менее приятно было признавать ошибки, поскольку, к сожалению, ошибки были”, – заявил он, добавив, что Путин не выделил ни одного из журналистов и не выдвинул никаких требований.

– Надежда на либерала Медведева растаяла: закручивание гаек продолжается
– The New Yorker: “Сложилось впечатление, что Путин, возможно, закроет радиостанцию”
– Путин Венедиктову: “Знаете, Алексей, вы не предатель. Вы враг”
– Венедиктов признал ошибки освещения войны в Грузии

Станция продолжает работать как обычно и передает критические выступления в адрес Кремля. Но Венедиктов признал, что “ситуация осложнена” повышенным вниманием со стороны властей. “Это означает, что мы должны работать еще более профессионально, еще более аккуратно”, – заявил он.

Через день после встречи с Путиным Венедиктов запретил Валерии Новодворской появляться на “Эхе Москвы” до конца года, после того как она в эфире сделала заявления, показавшиеся защитой чеченских сепаратистов, ответственных за осаду школы в Беслане в 2004 году, когда погибло 334 человека.

Однако 13 сентября в выходящей в эфире радиостанции передаче “Без посредников” Венедиктов “сократил бан” Новодворской на два месяца “за то, что Валерия Ильинична Новодворская назвала Басаева нелюдью и тем самым извинилась перед нашими слушателями, когда называла его демократом”. “Было применено условно-досрочное освобождение, все встали на путь исправления”, – заключил Венедиктов.

Отметим, в последнее время в своем блоге Валерия Новодворская не раз отмечала, что ее “любимое Эхо ведет себя очень странно”, а некоторые высказывания “не смеет передавать”.

Он также объявил, что ведущая программы и критик Кремля Юлия Латынина не появится в эфире и находится за границей в связи с отпуском. Латынина оказалась в центре внимания прокурорских работников в Дагестане, выясняющих, не нарушило ли радио запрет на “публичные призывы к экстремистской деятельности через СМИ”. По словам двух журналистов, давление на “Эхо” усилилось после встречи с Путиным.

Чиновники гневно отреагировали на освещение радио убийства лидера оппозиции в Ингушетии Магомеда Евлоева. Его застрелили в милицейском автомобиле 31 августа. Власти говорят, что Евлоев был застрелен при попытке выхватить оружие.

Лидеры оппозиции считают убийство примером того, как грузинский кризис придал смелости сторонникам жесткой линии в правительстве. Коллега Евлоева Магомед Хазбиев, выступая на “Эхе”, обвинил власти в геноциде в Ингушетии и заявил, что, если это будет продолжаться, “нужно будет попросить Европу или Америку отделить от России” Ингушетию.

Надежда на либерала Медведева растаяла: закручивание гаек продолжается

Последствия грузинской войны заметны в осторожности и беспокойстве журналистов, активистов гражданского общества, тех, кто работает на границе дозволяемого Кремлем и кто еще меньше месяца назад выражал оптимизм по поводу возможного расширения этих границ, отмечает издание.

“Когда Медведев пришел к власти, мы надеялись на новую оттепель, – говорит Марианна Максимовская, заместитель главного редактора РЕН ТВ, телеканала, который часто передает точку зрения критиков властей. – Но после грузинской войны люди очень обеспокоены новым закручиванием гаек в стране”.

Известный журналист Евгения Альбац, ведущая передачу на “Эхе Москвы”, говорит, что, хотя Медведев и получает внимание прессы, он выглядит пресс-секретарем Путина. Реформы, говорит она, будет сложно принять, поскольку Кремль выставил Запад врагом в кризисе вокруг Грузии, а реформы обычно ассоциируются с Западом.

“Все надежды прошли, – говорит она. – Большинство либералов пытаются понять, не идем ли мы к репрессивному периоду нашей истории. Это значит, что то, что осталось от свободной прессы, может исчезнуть. Мы не знаем, будет ли выходить “Эхо Москвы” через месяц”.

За восемь лет Путин установил контроль над правительством, СМИ и крупным бизнесом. Многие аналитики говорят, что он остается верховным лидером России, несмотря на освобождение поста президента для Медведева, малозаметного бюрократа и бывшего профессора права, которого он выбрал себе в преемники.

“Весной мы надеялись на то, что мы переходим в новую эпоху”, – говорит экономист Евгений Гонтмахер, приглашенный Медведевым в совет Института современного развития для разработки внутренней политики. Но грузинский кризис изменил политические расчеты, говорит он, делая все более вероятным то, что руководство отложит реформы, и усиление влиятельных чиновников и госкомпаний, сопротивляющихся переменам.

“Это опасная ситуация”, – говорит Гонтмахер, предупреждая, что с экономическими проблемами на горизонте – промышленный рост замедлился, инфляция быстро растет – Медведев и Путин могут впасть в искушение воспользоваться кризисом, чтобы отвлечь народный гнев от экономики.

Некоторые аналитики все еще думают, что оттепель при Медведеве возможна. Они считают, что он заработал на грузинском кризисе политический капитал, показав себя сильным, решительным лидером. И хотя Путин по-прежнему куда популярнее Медведева, рейтинг Медведева подскочил, а он начал получать больше времени на национальном телевидении, чем Путин.

Но другие считают, что кризис подчеркнул отсутствие у Медведева политического влияния, особенно после подписания перемирия с Грузией. Он, казалось, был не в состоянии или не желал заставить своих военных подчиниться.

The New Yorker: “Сложилось впечатление, что Путин, возможно, закроет радиостанцию”.

Во время войны в Грузии и Южной Осетии – событий, которые казались предвестьем потенциального возобновления холодной войны – “Эхо Москвы” передавало трезвые, сбалансированные отчеты о событиях от военных корреспондентов в передаче “Своими глазами”, отмечает Дэвид Ремник из The New Yorker.The New Yorker. (Полный текст на сайте InoPressa.ru).

Было также много радиодискуссий с участием самых разных гостей – от журналиста Максима Шевченко, который размахивал флагом ультранационалистов, до сурового критика Кремля Андрея Илларионова, который во время первого президентского срока Путина был его советником по экономическим вопросам.

Беспристрастное освещение войны на “Эхо Москвы” не понравилось Путину. 29 августа на встрече в Сочи Путин обратил внимание – и перевел свой обжигающий холодом взгляд – на Алексея Венедиктова, главного редактора “Эхо Москвы”. Он раскритиковал то, как радиостанция освещала события в Грузии. Многие верноподданные редакторы, присутствовавшие при этом, были в восторге оттого, что Путин пропесочил Венедиктова, придираясь к редакционной политике и изложению фактов. Сложилось – и не впервые – впечатление, что Путин, возможно, закроет радиостанцию.

Позднее Венедиктов подошел к Путину в коридоре и сказал ему, что тот “несправедлив”. Путин достал стопку стенограмм, на которых были основаны его претензии, и заявил: “Вам придется за это отвечать, Алексей Алексеевич!”.

Венедиктов встревожился, но рассудил, что Путин никогда не пригласил бы его в Сочи вместе с остальными членами делегации, если бы намеревался уволить его или уничтожить “Эхо Москвы” – тут было бы достаточно одного телефонного звонка.

“Позднее мы встретились с глазу на глаз, и тогда Путин заговорил более позитивным тоном, – сказал мне Венедиктов. – Но свою мысль он донес. Он продемонстрировал, что способен в любой момент сделать с нами все, что пожелает”.

Вернувшись в Москву, Венедиктов разъяснил своим сотрудникам, что им следует “внимательно следить” за тем, как они освещают события, проверять факты и в достаточной мере отражать мнение властей. Но никого не уволили, и, очевидно, худших последствий Венедиктову удалось избежать. “Пока”‘, – заметил он, то есть на данный момент.

Венедиктов – типичный представитель российской интеллигенции: очки с толстыми стеклами, саркастичные манеры бывалого человека, кудрявые, как клоунский парик, волосы. В качестве интервьюера он не менее агрессивен, чем Майк Уоллес в молодости, но намного более интеллектуален. В качестве аналитика он проницателен и самоуверен, точно зная, что все его прогнозы сбудутся или уже сбылись.

Еще важнее, что Венедиктов проявляет себя как чрезвычайно компетентный политик, когда требуется отразить претензии и требования Кремля и защитить своих журналистов. В студиях “Эхо” стены увешаны фотографиями крупных политических деятелей, которые приезжали на станцию давать интервью, но Венедиктов ни перед одним из них, кажется, не робеет. Часто он начинает свои вопросы с лобового удара: “Как это может быть’?”. Когда Билл Клинтон слишком затянул с ответом, Венедиктов толкнул его ногой под столом.

После того как в новогоднюю ночь накануне нового тысячелетия Ельцин ушел в отставку, к власти пришел Путин. Вскоре новый президент начал давить на прессу, используя финансовые и юридические рычаги, чтобы закрывать или превращать в свою собственность газеты и телекомпании, если считал их дух недружественным или владельцев – непокорными.

Когда некий писатель спросил Путина, что тот может ответить критикам, обвиняющим его в ограничении свободы прессы, Путин ответил, что ответ очень прост: в России никогда не было свободы слова, так что ему лично непонятно, что тут душить. Путин высказал предположение, что свобода – это способность высказывать свое мнение, но добавил, что должны существовать определенные границы, закрепленные законом.

В глазах Путина реальный вес имеет только телевидение. Руководителей телекомпаний собирают в Кремле на регулярные еженедельные совещания, где предопределяется программа новостей; менеджерам предоставляют списки политических противников, которым не положено появляться в эфире. Преданность влиятельных ведущих, менеджеров телекомпаний и знаменитых корреспондентов покупается: они получают неслыханные оклады.

Путин Венедиктову: “Знаете, Алексей, вы не предатель. Вы враг”

Дискуссий и интервью в прямом эфире на телевидении больше не существует. Есть газеты и сайты, которые, как минимум, не менее свободны, чем “Эхо”, но их аудитория столь узка, что Путин спокойно оттесняет их на обочину и не трогает.

В 2001 году Путин пригласил Алексея Венедиктова на встречу в библиотеке Кремля. Стараясь одновременно навести мосты и предостеречь относительно своего понимания отношений с Венедиктовым, российский президент пространно рассуждал о разнице между врагами и предателями.

“Для Путина это ключевая разница, – сказал Венедиктов. – Он сказал: “Враги прямо перед тобой, ты с ними воюешь, потом заключаешь перемирие, и все ясно. Предателя нужно уничтожить, раздавить”. Таково его мировоззрение. А затем он сказал: “Знаете, Алексей, вы не предатель. Вы враг”, – передает слова Венедиктова The New Yorker.

Автор уточнил у Венедиктова, улыбался ли Путин, произнося эти слова. “Улыбался? – переспросил Венедиктов. – Путин никогда не улыбается. Он просто разъяснял, кто я в его глазах. Он знает, что я не ударю его кинжалом в спину и не буду играть в игры, но просто буду делать то, что делаю. Я сказал: “Если вы хотите закрыть “Эхо”, закрывайте. Я не могу заставить себя не делать то, ради чего мы существуем”.

Венедиктов не питал иллюзий касательно своего собеседника или встречи. Фактически Путин сказал ему то же самое, что и царь Николай I Пушкину: “Отныне я буду твоим цензором”.

“Путин увиделся со мной, потому что хотел завербовать меня, как выражаются профессиональные разведчики, привлечь меня в свою команду, а потому говорил со мной по-товарищески, – сказал Венедиктов. – Это было проявление доверия в некотором роде. Он нуждался в репутации “Эхо Москвы”. В глазах Путина радиостанция была отчасти полезна – в качестве показательного примера свободы прессы – но Венедиктов знал, что Путин в любой момент может передумать и закрыть ее.

“Путин пришел из советского КГБ, он смотрел на прессу совсем иначе, чем Ельцин, и я моментально почувствовал эту разницу, когда он заговорил, – вспоминает он. – Я сказал моим друзьям, хотя все они проголосовали за Владимира Путина и считали его реформатором-модернизатором, что мы катимся вспять. Мне никто не верил. Меня называли узколобым пессимистом, говорили, что я утратил нюх. Теперь-то они, конечно, поверили”.

“Это скорее влиятельная радиостанция, чем массовая, – сказал Венедиктов. – Если бы мы хотели быть массовой радиостанцией и угождать публике, то, наверно, нам следовало бы уделять больше внимания жизни Пэрис Хилтон. Но тогда те, кто нас слушает, перестанут нас слушать. Мы их потеряем”.

Либералы с “Эхо” находятся в незавидном положении. Путин четко разъяснил это Венедиктову в августе. По государственному телевидению Венедиктова, Юлию Латынину и Матвея Ганапольского – основные голоса “Эхо” – клеймят как представителей подрывной “пятой колонны”.

“Когда встречаешь людей из Кремля или спецслужб, они всегда говорят: “Какие вы храбрые! Мы постоянно слушаем “Эхо Москвы”! – говорит Латынина. – Венедиктов умеет разговаривать с людьми из Кремля и делать безобидное лицо, когда они требуют и жалуются. Я в нем никогда не разочаровываюсь, даже если мы расходимся во мнениях. Я всегда могу говорить что хочется, и он всегда меня защитит”.

Но, хотя принципиальность Венедиктова оказалась не менее эффективной, чем его политическое мастерство, его способность защитить своих людей не безгранична. За последние 8 лет в России произошло 20 убийств журналистов, оставшихся нераскрытыми. Когда два года тому назад убили Анну Политковскую из “Новой газеты”, три корреспондента “Эхо” пришли в кабинет Венедиктова и сообщили, что увольняются и меняют профессию.

В начале нынешнего года Венедиктов приезжал в Нью-Йорк, чтобы получить награду Overseas Press Club. Когда он сообщил об этом своей жене, та сказала: “Сначала награда, потом пуля”. Пока “Эхо Москвы” вещает и имеет жизненно важное значение для своих слушателей, а также приносит пользу режиму. “Но что бы мы ни делали, – говорит Венедиктов, – как бы мы ни хитрили, мы всегда должны признавать, что нас можно уничтожить одним махом”.

Венедиктов признал ошибки освещения войны в Грузии

6 сентября, отвечая на вопрос радиослушателя, в эфире радиостанции Венедиктов рассказал о составляющих информационной политики “Эхо Москвы”. Главный редактор сделал упор на неангажированности радиостанции, а также подчеркнул, что допускать ошибки может (и допускало) любое СМИ в условиях нехватки информации.

“Команда “Эхо Москвы” так организовывает информационное поле, что все недовольны. Это значит, что мы никого не обслуживаем из власть предержащих… “Это Москвы” – это площадка для дискуссий. Это не только информационный поток”, – заявил Венедиктов

“И когда президент Кокойты, самопровозглашенной республики Южная Осетия, говорит о двух тысячах погибших там в первые часы, мы понимаем, что он не может… Может, их не две тысячи, может четыре тысячи. Но он не мог посчитать, его не было в этот момент в Цхинвали. Но мы даем это, потому что глава этой провинции в этот момент это заявляет. Мы даем со ссылкой на него. Потом Следственный комитет дает 134, это зафиксировано. Мы это даем. И мы не знаем, где правда. И наша информационная политика такая, что мы даем разные точки зрения, потому что мы сами по головам не считали, и мы не знаем этой правды. Но мы вам говорим, что есть такая цифра, есть такая. А теперь давайте смотреть, вранье не вранье”, – заявил он.

“Вторая история заключается в том, что радио “Эхо Москвы” – это информационная станция, станция мнений. Конечно, могут быть ошибки. У нас были такие ошибки. Конечно, у нас могут быть оговорки. У нас были такие оговорки. Они были у меня, они были у других людей. Была нехватка информации, было незнание. Но мы были не единственными, с ошибками. И мы эти ошибки исправляем. И в данном случае, извините за это слово, комфортно, потому что мы умеем признавать свои ошибки. И это вторая позиция”.

“Третья позиция, мы конечно, точка, место, площадка для дискуссий. Только в дискуссиях вырабатывается правильное решение или, скажем так, минимизируются ошибки”, – подчеркнул Венедиктов.

“Но я хочу отметить очень важную вещь, для меня это была неожиданность в этом конфликте. Понятно, что я в ходе конфликта встречался с массой людей, спорил, разговаривал с людьми, принимающими решения, с чем-то соглашался, с чем-то нет. Но ни одного раза, подчеркиваю, никто не говорил, что “мы тебя выключим”, не говорил, чтобы я отозвал Шендеровича, уволил Альбац… Российские политические мужи, находясь в тяжелом состоянии, потому что война, и, часто говоря о моей редакционной политике, мне в глаза и публично и не публично, ни разу мне не угрожали”.

Венедиктов заключил: “Профессиональное СМИ тоже совершает ошибки. Бывало, мы пропускали новости, мы опаздывали, бывало, что ребята ловили в интернете неточную информацию, не правильную, брали Блоги, которые не проверялись. Со всех сторон, замечу я. Но, послушайте, самое главное – исправлять. И в этом общем информационном потоке, я считаю, что мы вполне достойно выжили”.