Перевод понос с сербского

В Сербию я попал совершенно случайно. По идее туда должны были попасть мои коллеги Елена Рыленкова или Анна Бесчастнова – именно они были теми новокузнецкими журналистами, которые работали с сербскими геологами, приехавшими в Новокузнецк в рамках международной экспедиции «Алтай-2004». Но пригласили меня. Не знаю почему. Позвонил совершенно незнакомый мне до этого мужчина, представился профессором Новокузнецкой педагогической академии Ярославом Михайловичем Гутаком.
– Ростислав, у нас летом 2005 года планируется экспедиция на Балканы, сербы включили в список тебя, если интересно – готовь загранпаспорт и в августе поедем. Экспедиция будет идти целый месяц, объедем всю Сербию и Черногорию. Организатор – крупнейшая сербская нефтегазовая компания «НИС-Нафтогас»
Телевидение, в котором я трудился, особого интереса к этой поездке не испытало, потенциальные спонсоры вежливо выслушали и обещали подумать – я взвесил все «за» и «против» и решил рвануть за свой счет, потратив на поездку очередной отпуск. Сербия всегда была интересна, особенно после всех событий 90-ых годов – я еще в 1999 году пытался убедить свою телекомпанию отправить съемочную группу в Югославию в преддверии бомбардировок НАТОвской авиацией Белграда. Директор тогда сморщил нос – кузбасских медийщиков всегда больше интересовала сиюминутная прибыль, а не нормальная журналистская работа . В этом смысле я всегда завидовал своим коллегам из Екатеринбурга и Красноярска, которые успели поработать и в Ираке, и в Чечне, и в Югославии.
В середине июля 2005 года я уже познакомился со своими будущими коллегами по экспедиции – кроме Гутака , в Сербию собиралась его коллега по Академии Валентина Антонова и преподаватель Томского государственного университета Сергей Родыгин. Они оказались людьми очень серьезными, истоптавшими в геологических экспедициях не одну тысячу километров. За плечами у каждого десятки научных работ, диссертации – в общем жизнь меня свела с учеными с большой буквы. Билеты до Белграда мы взяли легко, спасибо Интернету, и 16 августа 2005 года наша экспедиция высадилась в Белградском аэропорту. Здесь нас встретил профессор Иван Дулич, руководитель экспедиции с сербской стороны и, побросав вещи в микроавтобус, мы поехали в город Нови Сад, стоящий в 80 километрах от столицы – отсюда через пару дней экспедиция должна была дать с местной стороны.

ПОХОЖИЕ И НЕПОХОЖИЕ
Первое впечатление от Сербии – это отель в Нови Сад, где я поселился. На вывеске четыре звезды, зато фойе было обшарпано до неприличия. На ресепшене никого нет, но висят клубы табачного дыма. Я ждал две минуты, три, не выдержал, начал громко покашливать – из-за занавески появился высоченный дяыдька-администратор. Ни слова не сказал, взял мой паспорт, полистал.
– Из Руссии? – поинтересовался дядька. Русский язык и сербский очень похожи, они, конечно, не настолько близки, как русский и украинский, но общаться можно без переводчика.
– Из Руссии, – кивнул я. Номер был забронирован нашими сербскими коллегами и ключи мне достались быстро. Правда, все мои паспортные данные администратор вписал не в компьютер – его просто не было, а в какую-то толстую амбарную книгу.
– Тридесят пят. (Тридцать пять). Добро дошли (добро пожаловать)! – администратор улыбнулся и я увидел у него во рту аккуратный ряд золотых зубов.
Номер оказался ничуть не лучше фойе. Кровать, телевизор, торшер – все изрядно «бэу». Когда я попытался зажечь свет в туалете, лампочка тут же перегорела, успев щелкнуть. Пришлось вновь спускаться на ресепшен.
– Проблемы, – говорю, – света нема.
Администратор на меня внимательно посмотрел, вздохнул, не спеша вышел из-за стойки. В номер поднялись вместе. Серб долго смотрел в темный туалет, взял стул, залез на него, выкрутил перегоревшую лампочку из патрона, отдал мне, затем выкрутил лампочку из торшера в комнате и вкрутил ее в туалете.
– Нема проблем! – он включил свет и снова улыбнулся своей золотозубой улыбкой. Администратор ушел, а я остался в номере с перегоревшей лампочкой в руках.
* * *
Нови Сад – крупный город, второй по населению после Белграла Здесь расположена штаб-квартира «НИС-Нафтогаса», фирмы большой и серьезной. «Нафта» – это нефть, «гас» – газ. Сербы шутят, что это их «Газпром». Сравнение объективное – практически вся добыча полезных ископаемых на территории Сербии и Черногории ведется силами этой компании. Именно поэтому в 1999 году американцы подвергли Нови Сад жестоким бомбардировкам. Были разрушены нефтеперерабатывающие заводы и все четыре моста через Дунай. Два моста за прошедшие годы сербы восстановили, вместо одного – паромная переправа. Больше никаких следов от войны не видно, впрочем, ковровых бомбардировок НАТО и не практиковало, старалось бить точечно, управляемым оружием по стратегическим объектам. Точность стрельбы на поверку оказалась не той, как ее описывают в рекламных буклетах и в специализированной литературе, где ракеты и бомбы влетают буквально в форточку – например, огромную телевышку в Новом Саде натовцам уничтожить так и не удалось, вся вершина горы в воронках от бомб и ракет, но сама башня уцелела.
* * *
К югославам у меня было двойственное отношение – вроде и народ родственный, но опыт общения с югославами в советские годы оставлял не самое хорошее впечатление – общаются «через губу», достаточно заносчивы и прослеживается некая презрительность ко всему русскому. Но последние лет пятнадцать почему-то мнение это переменило. Книги Пикуля, воспоминания наших добровольцев, которые воевали на стороне сербов в многочисленных войнах 90-ых годов, наконец, агрессия НАТО – видимо, подсознательно способствовали развитию романтических представлений. И я поехал в Сербию с убеждением, что сербы – это православная нация, которая изо всех сил влюблена в русских, с уважением относится к России, а вот те югославы, которые были заносчивыми и с усмешкой – то были не сербы, а какие-нибудь словенцы или боснийцы. Каждый искусственно созданный образ нуждается в проверке и в испытании. Мой образ сербов – такое испытание прошел. В большинстве своем они православные люди, однако, гораздо более религиозные, чем мы. Сербы – гостеприимны, видимо, это свойственно всем православным славянам. И они действительно любят Россию. Почему? Фиг его знает. На заработки они ездят в Германию и Австрию, они хотят вступить в Европейский Союз, большинство их политических лидеров ориентируются на Запад, и, тем не менее, слово «русский» здесь откроет любые двери. Две реально существующие и в Сербии, и в Черногории пословицы – «С нами Бог и Россия» и «Нас с русскими триста миллионов». И если местный истеблишмент достаточно сдержан в этих братских проявлениях – многие учились на Западе, то простой народ – он и есть простой народ. Здесь любовь к русским сегодня смешана со смертельной обидой.
В какой-то придорожной забегаловке ко мне подошел совершенно классический небритый алкаш и принялся выяснять, как я отношусь к Милошевичу. Нормально, отвечаю. А почему тогда вы нам не помогли и американские «авионы» нас бомбили? Попытка объяснить про Ельцина, Черномырдина и опасности втягивания России в большую войну, ни к чему не привела – при всей схожести русского и сербского, языковый барьер такие разъяснить ньюансы международной политики. Серб махнул рукой, и я почувствовал себя виновным в бомбежках югославских городов.
Название русского зенитно-ракетного комплекса С-300 возникало в любом более-менее откровенном разговоре. Сербы уверены, что, если бы Россия тогда рискнула и поставила эти комплексы Югославии, война 1999 года завершилась бы с другим результатом. Им бесполезно говорить, что тогда бы бомбежки Сербии могли бы влиться в глобальный конфликт, к которому Россия в ее нынешнем состоянии не готова. Они считают, что мы их предали. И возможно, они правы.
* * *
Впрочем, хватит о политике. Перед стартом экспедиции Иван Дулич вообще попросил как можно меньше о ней говорить: «У нас геологическая экспедиция, а не политическая». Попросить – это одно, а претворить эту идею на практике оказалось невозможно. Все равно разговоры у костра заканчивались политикой. Дуличу, лично я, вообще в течение этого месяца сочувствовал – каждое возлияние заканчивалось поднятием бокалов и тостами за русско-сербскую дружбу. Дулич рюмку поднимал, но было видно, что ему это делать непросто – он хорват. А отношения между сербами и хорватами после гражданской войны и отделения Хорватии простыми не назовешь.
Запад, безусловно, постарался, развалив вотчину маршала Тито. Вбить клин между народами бывшей Югославии, наверняка, было сложно, но это удалось. Я до сих пор могу только догадываться, что нужно было сделать, что бы в 1991 году два народа, сербы и хорваты, говорящие на одном языке (он так и называется «сербско-хорватский», разница в произношении нескольких слов), сцепились в братоубийственной войне. Наш коллега, томский геолог Сергей Родыгин, объехавший половину Югославии в начале 80-ых годов, в одной из своих публикаций о нашей экспедиции писал: «В Дубровнике или Сараево нам с гордостью показывал стоящие рядом мечеть, католический храм и православную церковь. Каким странным казался вопрос советской туристки: «Скажите, а этот храм действующй?» .
Можно, конечно, представить войну из-за национальной ненависти, но когда разница между воюющими народами лишь в религии, одни – православные, другие – католики – из-за чего воевать? Причем с жестокостью достойной фашистов? Аналогичная ситуация и в антагонизме между сербами и боснийцами. Боснийцы – это насильно исламизированные турками в средние века сербы. Проще говоря – сербы с оккупированных территорий. Они говорят по-сербски, внешне похожи, славяне, у них общая история, корни, и, тем не менее, спустя несколько сот лет после турецкой оккупации между единокровными народами вновь возник кровавый конфликт. Ислам и христианство оказались для людей более важными, чем общий язык, экономика, политика, смешанные браки.
Отцам-основателям Советского Союза нужно поставить памятник, что в целом на территории бывшего СССР вытравили религиозную неприязнь и ненависть. Атеизм и интернационализм, оказывается, не так уж плохи, как это нам сейчас пытаются представить – иначе развал СССР обошелся бы в такую цену, что мы о жертвах Великой Отечественной и не вспоминали.
… Опять я на политику скатился.
* * *
Как уже говорилось выше – сербский язык и русский сильно похожи. По-русски «готовить» – по-сербски «готовити», по-русски «жатва» – по-сербски «жетва», и т.д. – «мед» на обоих языках «мед», «хлеб»- тоже «хлеб», «морковь» – «мрква», ну и т.д. Еще больше слов, которые просто понятны: «произношение» – «изговор», «собеседник» – «соговорник», «собака» – «пас» (пес). Есть, конечно, абсолютные нестыковки, порой комичные. Однажды на глаза попался баннер – на фотографии радостная молодежь, юноши и девушки смотрели с плаката, ниже надпись на-сербском – «Понос нашего града». Мы, когда увидели этот плакат, честно говоря, были в шоке – подростки на баннере вроде не наркоманы, что бы обзывать их таким словом. Позже выяснили: «понос» означает на русском – «гордость». В свою очередь наше слово «губа» для серба слышится названием страшной кожной болезни – «проказа». Но самая сильная игра слов – это как называется по-сербски вытрезвитель – «антабусна станция». Еще можно добавить слово – “рачуноводство”, означает – бухгалтерия. Только потом понял, что наше слово – “рачительный” и “рачуноводство” имеют общее происхождение.
Есть еще масса забавных вещей, связанных с существующими различиями, вызванными, насколько я понимаю, близостью к Западной Европе. В Сербии и Черногории на отхожих местах не пишут ни «туалет», ни «М», ни «Ж». На всех отхожих местах красуется аббревиатура из двух букв «ВЦ». Но не латинскими буквами – «WC» (water closet), а кириллицей – большая «В» и большая «Ц». Учитывая, что сербы, как и мы к туалетам должного внимания не уделяют – зачастую они выглядят и пахнут как наши, то и надписи такие же, масляной краской, да еще и подтеками. Особенно забавно это выглядит в монастырях – там эти буквы пишут старославянской вязью.
И, тем не менее, при всей близости языков, кириллица в современной Сербии вынуждена конкурировать с латиницей. Официально, вся документация ведется на кириллице, но, учитывая, что сербы со всех сторон, кроме Болгарии, окружены теми, кто пишет на латинскими буквами, латынь можно встретить везде – и на вывесках, и дорожных указателях, и в личной переписке. Жалко, конечно, сербов, которые вынуждены писать наши славянские шипящие согласные типа «Ч», «Ш», «Щ», мягкие «Л» и т.д. латынью, но сами они к себе, похоже, жалости не испытывают – легко пишут и так и эдак, объясняя свое искусство и своей близостью к Европе, и даже тем, что клавиатуры на кириллице в Сербии практически не выпускают. Россия, кстати, которая не поставила нашим славянским братьям зенитно-ракетные комплексы, могла в качестве поддержке сербского языка (ну и своего влияния тоже) в качестве гуманитарной помощи подарить пару миллионов русских клавиатур. Нам не «в напряг», а кириллицу в Сербии бы спасли. Тем более, что, по моему искреннему убеждению, вслед за потерей кириллицы, наступит очередь православия – не может православная церковь писать на разных языках со своим народом. Сербская церковь пока же особой борьбы с наступлением латиницы не ведет – по крайней мере я, посторонний и случайный человек, ее не заметил.. Хотя в стране есть люди, которые осознали все последствия подмены алфавита. Уже в конце экспедиции я познакомился с очень пожилым человеком, хорошо говорившим по-русски. Академик Сербской Академии наук Стеван Карамата.
– Я сербский шовинист, один из тех, кто подписал обращение к народу ведущих ученых страны о возможной гибели сербской нации, – сказал он мне. – Кириллица уходит, значит уйдет и православная вера – молодежь не сможет понять нашу Библию, прочесть молитвы на кириллице. Но нас в правительстве не услышали – все слишком любят Запад.
– Не страшно идти против течения? Ваши нынешние руководители ориентируются на Европу и Америку, вступление в ЕС не за горами, затем наверняка – в НАТО?
– А чего мне боятся, мне 78 лет, три раза сидел в тюрьме, сначала хорваты меня сажали, за то, что уклонился от призыва в их армию, затем англичане – подозревали, что я коммунист, потом армия Тито успела за решетку посадить. Не привыкать…

* * *
Депутаты российской Госдумы любят ругать наше телевидение за то, что оно американскими фильмами навязывает родному народу чуждые ценности. Но в России эти фильмы хотя бы переводят, и Том Круз разговаривает на русском языке. В Сербии практически все фильмы на местных каналах идут на английском. С сербскими субтитрами. О каком сохранении культурных традиций можно говорить? Причем сериалы в эфире только западные, своих не производят, а из наших – случайно увидел «Бедную Настю».
Но у телевизоров сербы проводят гораздо больше времени, чем мы – они их действительно смотрят, причем с таким вниманием, как будто телевизоры завезли в бывшую Югославию года два-три назад. Женщины не отрывают глаз от многосерийных «лав-стори», мужики постоянно переключают с канала на канал в поисках спортивных передач или новостей. Один телевизионный канал был полностью выделен под трансляцию суда над бывшим президентом Югославии Милошевичем, происходящим в Гааге. И зрители даже у такой программы есть – даже в кафе, за чашкой кофе или рюмкой ракии.
* * *
Одно открытий. В Сербии никто не знает Гойко Митича, мускулистого парня, игравшего в гэдээровских фильмах про ковбоев и индейцев Чингачгука, Верную Руку и пр.пр.пр. Когда у сербов спрашиваешь, что стало с актером, популярным в Советском Союзе в 70-ые годы, все пожимают плечами. Причина, как выяснилось, простая – не показывали в Югославии фильмы производства ГДР, все смотрели в оригинале американские вестерны. Такой вот штрих, к якобы существовавшей диктатуре Тито.
* * *
Английский язык сербы упорно называют «американским».
* * *
Еще про войну. Ночью в горах засмотрелся на звездное небо. Один из водителей, Штулич, спросил:
– На сателлиты (спутники) смотришь? Их мало сейчас. А когда НАТО бомбило – все небо было в сателлитах.
Действительно в ходе агрессии НАТО американцы специально поменяли орбиты многих военных спутников для круглосуточного наблюдения за территорией Югославии.
* * *
В Белграде до сих пор стоит разрушенное бомбежками здание МВД и Генерального штаба. Американцы их разбомбили в первые часы войны. Разбомбили с особым цинизмом – второй удар по объектам был нанесен, когда на руинах работали врачи «Скорой», спасатели, медики. Погибло около 80 человек, среди которых не было ни одного военного или полицейского.
В соседнем с МВД доме живет Радмило Йованович, геолог. Он рассказывал, что во время ночных бомбежек он с женой и детьми спал на одной кровати. Вернее пытались спать – лежали без сна, взявшись за руки.
– А почему не уехали из Белграда?
– Ехать некуда, наш дом здесь, и погибать были готовы все вместе.
Американцев он называет двумя словами, которые в переводе не нуждаются – «курвы» и «говно».

* * *
Таких, как Радмило, в Сербии очень много, наверное, полстраны – поэтому до сих пор посольство США охраняется сербским спецназом круглые сутки. Во время войны 1999 года этот спецназ ловил по окрестным лесам сбитых летчиков НАТО и приводил из-за кордона американских «языков». Сегодня власть в Сербии поменялась, вектор политики сменился на Запад, поэтому спецназовцы охраняют тех, против которых недавно воевали. Стоят вокруг высокой ограды в бронежилетах, с автоматами в руках и внимательно разглядывают прохожих. Не просто им наверное, но военные люди подневольные – сказали ловить – ловят, приказали охранять – охраняют.
* * *
Случайный разговор в хлебной лавке с продавцом: «Меня мобилизовали воевать в Косово, из тридцати человек из нашей округи назад вернулось в лучшем случае половина, остальные погибли. Не от пуль албанских экстремистов, самолеты НАТО бомбили так, что мы даже голову поднять не могли. Видишь, я весь седой – зато уцелел».
* * *
В одной из деревень зашли в «Партизанский дом» – во времена Тито строили на селе нечто среднее между мемориалом и домом культуры, вроде и кинозал есть, но и портреты погибших во время борьбы с немецкими оккупантами. В фойе порядка ста фотографий героев – под каждой дата смерти, 1941, 1942. 1943. 1944 – все как у нас. Но в конце этой стены скорби видишь свежие фотографии – 1992 год, 1993, 95, 99… молодые парни, кто-то служил в милиции в Косово и погиб от рук албанских боевиков, кто-то убит НАТОвскими бомбами. Очень похоже на наши мемориалы – Великая Отечественная, Афганистан, Чечня. Слава Богу, НАТО до нас пока не добралось.
* * *
В отличие от Нови Сада в Белграде американцам удалось разбомбить телевышку. Здоровенное было сооружение – чуть поменьше Останкинской башни. Погибло полтора десятка человек – журналисты, техники и даже уборщица. Сейчас телевышку восстанавливают, а возле ее основания стоит монумент с высеченными именами погибших. Выше надпись: «За что?»
(продолжение следует)